ЗАВОЕВАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА КНЯЖЕСКОЙ ВЛАСТИ

Укрепившись в междуречье Оки и Волги, князь Андрей хотел властвовать и на Днепре. В конце шестидесятых годов события в Киевской Руси привлекли внимание Андрея Боголюбского. Киевский князь Мстислав Изяславич делает попытку возглавить русские земли в борьбе против половцев. Добившись соглашения со своими братьями-князьями, Мстислав Изяславич в 1168 г. устраивает удачный поход против половецких ханов. Это несомненно усилило позиции киевского князя, что не входило в политические расчеты Андрея Боголюбского.

Андрей Боголюбский, как представитель мономаховичей младшей линии, стал готовиться к походу на Днепр. Он хотел изгнать из Киева мономаховичей старшей линии и овладеть великим княжением.

Между Владимиро-Суздальским княжеством и Киевом уже шла борьба за Новгород, значение которого увеличилось в результате возросшей торговли с Ганзейским союзом и островом Готландом.

Киев не представлял того интереса, какой он имел в эпоху наибольшей культурной и торговой связи с Византией. Прежде могущественная Византия была поколеблена крестовыми походами. Международная торговая магистраль - великий водный путь «из варяг в греки» - потеряла свое прежнее значение.

Если в предыдущее столетие князья стремились захватить киевский стол, то во второй половине XII века больший интерес для них приобретал Новгород на Волхове.

На протяжении ряда лет Андрей Боголюбский настойчиво добивается осуществления даннических отношений Новгорода к Владимиро-Суздальскому княжеству. В результате удачных военных столкновений с новгородцами Андрей Боголюбский сажает на новгородский стол своих князей-подручников. В Кенигсбергской летописи находится любопытная миниатюра, как в 1160 г. новгородцы торгуются с Андреем Боголюбским о найме его родственников Мстислава Юрьевича и Мстислава Ростиславича в новгородские князья.

Положение князей в Новгороде Великом было непрочно, и многие из них покидали княжеский стол в результате столкновений с вечем. Вследствие этого Андрею Боголюбскому приходилось неоднократно восстанавливать прежнее положение и проводить новые походы в Новгородские земли. В результате походов на Новгород, от него отлагается Двинская земля. Летопись повествует о том, что «двиняне отметнувшеся от Велика Нова града, не восхотеша дань давати новгородцам, но предашеся князю Андрею Суздальскому».

Успехи все же были не прочными. Новгородцы упорно сопротивлялись и даже одолевали суздальскую рать. 25 февраля 1169 г. новгородцы, под командованием Даньслава Лазутинича, разбили войско владимирского князя. Победители захватили столько пленных рабов, что продавали их за мелкую монету. В летописи сообщается, что новгородцы «купляху суждальц по 2 ногаты (или одной десятой части гривны), т. е. дешевле, чем стоил мелкий домашний скот.

От войн феодалов страдало прежде всего крестьянское население. Новгородское войско, разбив суздальцев, «взяша всю дань на суждальских смердех».

Борьба с Новгородом отражалась на взаимоотношениях меж­ду Владимиро-Суздальским княжеством и Киевом.

Киевский князь Мстислав Изяславич, воспользовавшись недовольством новгородцев Андреем Суздальским, посылает на княжеский стол в Новгород своего сына Романа Мстиславича. Это вмешательство Мстислава в новгородские дела послужило поводом для грандиозного похода суздальцев на Киев в 1169 г. Андрей Боголюбский организует большую рать из одиннадцати княжеских дружин, которую возглавляет его сын Мстислав Андреевич. 8 марта 1169 г. суздальские войска подступили к Киеву и подожгли его с разных концов. Загорелся и Киево-Печерский монастырь. Пользуясь пожаром, суздальны грабили киевлян, забирали их имущество, конфисковали ценности церквей и монастырей - ризы, драгоценные оклады с икон, захватывали с собой книги, снимали колокола и т. п. Победители нанесли не только неисчислимый материальный ущерб - матери русских городов - Киеву, но и в значительной степени его обезлюдили. Они убивали всех сопротивляющихся, мирных жителей уводили в плен, разрушали семьи и бросали детей на произвол судьбы.

Воины Мстислава Андреевича произвели невиданные опустошения в Киеве. Ипатьевская летопись так повествует об этом:

«Взят же бысть Киев месяца марта в 8, в второе неделе поста и середу, и грабиша за 2 дни весь град. Подолье и Гору, и монастыри, и Софью, и Десятиньную богородицю, и не бысть помилования никому же ни откуду же, церквам горящим, крестьянам убиваемом, другым вяжемым, жены ведоми быша в плен, разлучаемы нужею от мужий своих, младенцы рыдаху зряще материй своих; и взяша имений множьство, и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами, и колокола изнесоша вся Смолняне и Суждальци и Черниговци, и Олгова дружина, и вся святыни взята бысть; зажьжен бысть и монастырь Печерьский святыя богородица от поганых, но бог молитвами святыя богородица сьблюде и от таковыя нужа; и бысть в Киеве на всих человецех стенание и туга, и скорбь неутешимая и слеза непрестаньныя».

Разгром Киева имел двоякое последствие: во-первых, днепровская столица перестала быть политическим центром всея Руси, преклонившись перед Владимиром на Клязьме; и во-вторых, нежелание Андрея Боголюбского ехать в былой традиционный великокняжеский центр выражает тенденцию князей-современников закрепить за собой навеки определенное княжестве. Данная княжеская резиденция рассматривалась ими как стабильный центр, владение которым определялось прямым порядком наследования. Стремление к стабильной княжеской власти, интерес к княжескому центру, - несомненно имело прогрессивное значение. Прежняя чехарда на княжеских престолах, согласно обычной родовой, династической традиции, сменяется но­выми приемами борьбы за власть путем расширения владений всего княжества.

После 1169 года Киевское государство низводится на уровень рядового княжества на Руси, в котором правят князья, находящиеся в большей или меньшей зависимости от Владимирского великого князя.

С разгромом Киева опустошенный юг потерял свое былое значение. Номинальный победитель Киева, князь Андрей Юрьевич, под его стягом шла рать, - разграбивший «мать русских городов», на юг не поехал. Ему гораздо привлекательнее казалась новая система княжеского управления, укреплявшаяся на северо-востоке.

С.М. Соловьев делает следующие выводы из этого факта:

«Андрей не сам привел войска свои к Киеву, не пришел в стольный град отцов и дедов и после, отдал его, опустошенный, младшему брату, а сам остался на севере, в прежнем месте своего пребывания - во Владимире на Клязьме. Этот поступок Андрея был событием величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого начинается на Руси, новый порядок вещей».

Перенесение великокняжеской резиденции из Киева во Владимир имело определенное политическое значение. Это была попытка приостановить дробление русской земли путем организации нового центра.

Маркс писал: «Попытка Андрея Суздальского собрать часть этой империи (Рюриковичей - В. Г.) путем переноса столицы из Киева во Владимир оказывается успешной лишь постольку, поскольку она переносит разложение с юга в центр».

В связи с возвышением Владимира Ростов и Суздаль отходили на второстепенные позиции. После того как Андрей Боголюбский ушел во Владимир, в Суздале остался посадником его сын Мстислав Андреевич.

Туземная знать старых речевых городов, и прежде всего Ростова, не мирилась с верховенством града Владимира во всем Залесье.

Ростовские бояре называли новую княжескую столицу как «пригород», в котором «наши смерды в нем живут и холопы» (из Никоновской летописи). Представители ростовской знати выражали неудовольствие тем, что князь Андрей не считался с ними, а все дела вершил со своими служилыми людьми из «мизинных» (т. е. мелких) владимирцев. Но их недовольство легко преодолевалось политическим и военным могуществом Андрея Суздальского. Политическое могущество князя Андрея Боголюбского, его «самодержавство» основывалось на владении крупными вотчинами. Кроме резиденции Боголюбова, он имел много «слобод купленных» и «сел лепших».

Владение землей и крепостными крестьянами являлось основой политического господства. В феодальную эпоху, высшая власть в военном деле и в суде была атрибутом (необходимым признаком) земельной собственности.

Князь и его дружинники захватывали общинные земли смердов. Прежде свободные, общинники-смерды все более и более попадают в зависимость богатых землевладельцев.

Владимирский епископ Серапион в своем поучении «Слово о мятежи жития сего» писал, что «Друзии же имения не насыщашеся и свободные сироты порабощают и продают, инии крадут к разбивают, а имения хощют собрать… богатство нам дал бог да от него неимущим подадим и убогим, мы же обидим еще сирот и вдовам насилуем и убогих отнимаем».

Из этого следует, что «свободные сироты», или смерды, всячески порабощались владельцами богатых имений. Они становились крепостными рабами. Кабала являлась лишь одной из форм закрепощения сирот-смердов.

Крестьяне при крепостном праве были рабами помещиков, они не имели гражданской свободы. В чем это конкретно выражалось?

Во-первых, - «при крепостном праве крестьянин не смел жениться без разрешения помещика»;

во-вторых, - «при крепостном праве крестьянин должен был работать непременно на своего барина в такие дни, когда бурмистр укажет»;

в-третьих, - «при крепостном праве крестьянин не смел никуда отлучиться из деревни без разрешения барина»;

в-четвертых, - «при крепостном праве крестьянин не смел приобретать имущество без разрешения барина, не смел покупать земли»;

в-пятых, - «при крепостном праве крестьянин мог быть телесно наказан помещиком».

Сущность хозяйственной системы состояла в том, что вся земля данной единицы земельного хозяйства, т. е. данной вотчины, разделялась на барскую и крестьянскую; последняя отдавалась в надел крестьянам, которые (получая сверх того и другие средства производства - например, лес, иногда скот и т. п.) своим трудом и своим инвентарем обрабатывали ее, получая с нее свое содержание.

Этот надел не только давал крестьянину «средства к жизни», но и обеспечивал помещику даровые рабочие руки. Рабочие руки крепостных крестьян обрабатывали помещичью землю «тем же инвентарем»: «на помещика обрабатывали барскую землю, на себя - свои наделы; на помещика работали одни дни недели, а на себя – другие».

«Надел» крестьянина служил таким образом в этом хозяйстве как бы натуральной заработной платой (выражаясь применительно к современным понятиям), или средством обеспечения помещика рабочими руками. «Собственное» хозяйство крестьян на своем наделе было условием помещичьего хозяйства, имело целью «обеспечение» не крестьянина - средствами к жизни, а помещика - рабочими руками».

Трудовой народ создавал все, что требовалось для крепостнического общества.

Расширение территории Владимирского княжества сочеталось с военно-феодальной колониальной политикой княжеской власти.

Следует учесть, что колониальная политика владимирских князей «существенно отличается даже от колониальной политики московских царей, не говоря уже о колониальной политике последнего петроградского императора. Колониальная политика Андрея Боголюбского особенно ярко проявлялась в походах против мордвы и камских болгар.

В 1172 году Андрей Боголюбский организует большой поход на завоевание мордовской земли. У А.В. Экземплярского, в его книге о великих и удельных князьях, мы находим подробный рассказ об этом походе. Любопытна история образования административного центра мордовской федерации, так называемого Ибрагимова городка, и эпизоды борьбы русских князей за этот город.

«Мордвин Абрам, или Ибрагим, вышедши из-за р. Кудьмы, поселился при впадении Оки в Волгу на Дятловых горах, покрытых тогда дремучим лесом. У него было 14 сыновей и 3 дочери, для которых он построил 13 домов на том месте, где ныне архиерейский дом. Эта колония названа была Абрамовым или Ибрагимовым городком, а сам Ибрагим выбран был всеми мордовскими племенами в правители (старшина или князь).

На этот-то городок и ходили, но не совсем удачно, суздальские войска. Абрам, по словам легенды, заслышав о том, что суздальские, муромские и рязанские рати идут к его городку, стал укреплять последний; он обнес его тыном, валами и рвами. В городке было уже до 500 человек. Абрам устроил в двух пунктах укрепления по воротам: одни широкие с южной стороны вала, с дубовыми створами, которые засыпал землей, другие - потайные, на север от въезда с Волги на гору (Коровий ввоз).

Подошедши к городку с 14 тысячами воинов, князь Мстислав, не желая напрасно проливать кровь, вступил с Абрамом в переговоры: он предлагал ему оставить Дятловые горы и признать над мордовскими племенами власть суздальского князя (Андрея Боголюбского). Абрам отвечал, что он не прирожденный владыка мордовских племен, а только выборный правитель их, почему и не может самолично принимать никаких условий; он просил дать ему четыре года для сношения со всеми мордовскими племенами. Но Мстислав согласился дать только четыре дня.

Абрам немедленно разослал через тайные ворота гонцов в ближайшие мордовские селения, требуя немедленной помощи. В две ночи через тайные ворота вошло в городок более пяти тысяч человек мордвы. Абрам, не дожидаясь истечения данного ему срока, вышел через южные ворота и ударил на суздальскую рать. Это впрочем не принесло мордве пользы. Абрам пал в битве со всей своей ратью, жители городка были перебиты, а самый городок русскими сожжен. Мстислав оставил там тысячу конных и строго приказал им жить почему-то не в городке, а около него».

Мордовские племена продолжали упорно сопротивляться и надеялись отомстить за убийство своего вождя Абрама, Об этих замыслах княжеские воины узнали; они на конях пробились сквозь строй пеших мордовцев и ускакали в Боголюбово.

Но этим не закончилась история военных столкновений княжеских отрядов с мордовскими племенами. В течение ряда десятилетий мордова упорно отстаивала свою независимость.

Андрей Боголюбский устраивал походы и на волжско-камских болгар, «иногда побеждая полки поганых Болгар» (из летописи).

Это были типичные военно-феодальные грабительские экспедиции, которые, в случае удачи, сопровождались сожжением городов и сел и захватом населения в полон.

Поход 1164 г. на булгар облекается в форму крестового похода против «поганых» и «неверных». В этом походе участвовали вместе с Андреем Суздальским представители духовенства, которые сопровождали «непобедимую» икону богородицы. Захват болгарского города Бряхимова и сожжение других городов рассматривалось как «чюдо новое», которое явилось в результате нахождения иконы в ополчении князя Андрея.

Поход суздальцев в 1172 г. на булгар под руководством Мстислава Андреевича окончился неудачно. После захвата нескольких сел молодой князь все же был разбит и вынужден бежать впереди своей дружины.

В набегах на Булгарское царство, наряду с Андреем Боголюбским, участвовали князья рязанские и муромские, заинтересованные в ослаблении волжско-камских феодалов.

Официальная дворянская историография изображала Андрея Боголюбского как раннего носителя «идей самодержавия», выдвигая на передний план его волю, независимую от правящего класса.

В действительности же политика княжеской власти определялась интересами феодальной фракции владимирской ориентации, а также и соотношением классовых сил в княжестве.

Усиленный рост княжеских земель за счет захвата общинных земель смердов и местных бояр, произвол дружинников и княжеской администрации - вызвали большое недовольство политикой Андрея Боголюбского. Репрессиями, пытками и конфискациями имущества недовольных бояр пытался князь Андрей Боголюбский укрепить свое положение. Церковь всячески помогает Андрею Боголюбскому в этом деле. Был создан своеобразный институт инквизиции против политических врагов Андрея Боголюбского - как еретиков и богоотступников. Церковное проклятие, религиозное преследование и т. п. использовались как средства расправы с оппозиционными элементами. С другой стороны, обострение классовой борьбы во всем княжестве неизбежно накладывало соответствующий отпечаток на характер княжеской власти.

Особенности княжения Андрея Юрьевича состоят в том, что все более обострявшиеся противоречия внутри княжества заставили его круче и решительнее проводить политику, начатую еще Юрием Владимировичем. Внутренняя и внешняя политика Андрея Боголюбского являлась в основном продолжением политики Юрия Долгорукого, хотя последний жил больше всего интересами Киева.

СУЗДАЛЬСКАЯ РУСЬ - история Владимиро-Суздальской Руси, ее зарождение, развитие и упадок