Особую категорию обрядов во время свадебного действа составляли обряды, порожденные традиционной культурой, с помощью которых всячески подчеркивалось превосходство мужчины над женщиной. Некоторые из них настолько укоренились в жизни, что воспринимались на Руси, в том числе и во Владимире, как нечто обязательное. Это проявлялось в предоставлении инициативы сватовства родителям жениха, обязательном переходе невесты после замужества в дом супруга, смене фамилии. То, что во время венчания и других важных жизненных ритуалов женщина всегда находилась слева от супруга - тоже отголосок обрядов такого типа: согласно общепринятой символике правая сторона обозначает мужское, светлое, начало, а левая - женское, темное.
Но в некоторых населенных пунктах Владимирской губернии существовали свои, характерные только для этой местности, обычаи такого рода. В Судогодском уезде, пишет А. Соболев, существовал такой. «Посидев с гостями, - сообщает он, - молодые поднимались, чтобы пойти спать. В этот момент дружка подносит молодому стакан красного вина. Молодой берет стакан, прикладывает его к своему лбу, ставит на голову и потом разбивает его об пол. Это означало, что невеста должна распрощаться со своим девством и подчиниться требованиям своего законного главы». В селе Цикуль и прочих селениях Меленковского уезда после венца в доме жениха молодых кормили курником - кашей с рубленой свининой. Так же, как и в случае с вином, жених ел верхушку, а невеста должна была довольствоваться боками: то есть ее роль в последующей жизни в сравнении с ролью мужа определялась как второстепенная.
В селе Щельбово Юрьевского уезда еще в XIX веке существовал обычай: молодая в знак покорности снимала перед первой брачной ночью с супруга сапоги. Помнили этот обычай старики и в селе Эдон Вязниковского района.
Но особенно ярко «превосходство» мужчины над женщиной проявлялось в подобострастном отношении жениха и его родственников к чести девушки. «Ценили особенно честь девушки, - рассказывала М.Ф. Балакирева, - после брачной ночи ее рубаху сваха в мир таскала». Были известны и другие способы оповещения собравшихся на свадьбе о целомудрии невесты: «После свадьбы, на второй день, горшки били. Честна невеста, горшок целый, нечестна - с дырой». В деревне Озеро «на второй день (после брачной ночи) жениху за столом подавали пирог. Он, если невеста была честной, должен был сделать в нем круглый вырез, а если нечестна, какой-нибудь другой, например, треугольный».
В более архаичном виде обряды такого типа сохранились в Ивановской области. Там сваха не только показывала гостям белье невесты после брачной ночи, но если она была нечестной, жениху надевали на шею лошадиный хомут (это означало, что до брака девушка с кем-то состояла в связи, была сопряжена), а теще - бездонное решето. В тех же местах рядили веник. «Наряжен он красными лентами - невеста хороша, белыми - плоха». В деревне Германиха если девушка была «не испорчена до времени», ее родители собирали на второй день стол, который назывался «красным». В противном случае ограничивались празднованием у жениха. В погосте Ильинское-Телешево девушку в ночной рубашке выводили прямо к гостям. В случае ее непорочности жених принародно кланялся родителям девушки и благодарил «за хорошую державу». Но худо было отцу и матери невесты, если их дочь оказывалась не девственницей: родителям подносили худой стакан с вином, заткнутый пальцем, когда стакан принимали, дырка открывалась и содержимое выливалось на них. Бывало, что в таком случае жених отказывался от девушки. «Который узнает, что нечестна, всех ее родных разгонит», - рассказывала А.Т. Болотова.
Несоблюдение норм, заложенных традиционной культурой, даже в начале XX века воспринималось как посягательство на основы жизни. Люди, пренебрегающие ими, подвергались осмеянию, всеобщему позору. Для закрепления созданных на протяжении веков нравственных «ценностей» была придумана целая серия «карательных» мифов. Например, на Руси долгое время существовало поверье, что незаконнорожденные дети имеют связь с дьяволом. Болгары вплоть до XX века были убеждены, что за незаконнорожденного ребенка все село понесет кару - случится эпидемия, мор скота или стихийное бедствие. Обряды, поверья, несомненно, способствовали тому, что добрачные связи в прежние времена на Руси, и в частности во Владимире, случались редко. «До греха дело не доходит, - сообщает А. Бобров из Гавриловского посада. - За десять лет известен лишь один случай беременности в досвадебную пору». Безусловно, этому способствовало и строгое воспитание как девиц, так и парней, а также ранние, в сравнении с нынешними, браки. Замечательным примером общей заботы о девичьей репутации является отношение окружающих к девичьей «красоте». Вот как описывает это А. Соболев. «К смотринам девушки подружки невесты, рядят «красу», небольшое деревце, которое служит символом целомудрия засватанной девицы. Ее очень берегут, остерегаясь, чтобы кто-нибудь не сломал, ибо тогда невеста в глазах крестьян почитается порочной и подвергается всяким насмешкам с их стороны. Если же кто-нибудь ненароком эту «красу» все же повредит, то ему приходится усиленно извиняться перед родителями девушки и собравшимися, объяснять, что сделал он это нечаянно».
Но как уже упоминалось выше, сохранению этих, с современной точки зрения диких обычаев прежде всего способствовала экономическая зависимость женщины от мужчины.
Кстати, было бы неверно «уличать» в подобных ритуалах только русских, этим грешили и грешат многие иностранцы. Сходные с русскими, а иногда и более жесткие, обычаи такого плана имелись практически у всех народов с экстенсивной (отсталой) экономикой: так, в Турции в древности жена за нарушение супружеской верности подвергалась утоплению в мешке, а в Персии несчастную сбрасывали с башни. В Литве в средневековье девиц, нарушивших целомудрие, сажали при дверях приходской церкви на цепи. Многим древним народам, в частности пруссам, был также известен обряд разувания мужа молодой в первую брачную ночь.
Следует заметить, что в начале XX века обряды такого типа во Владимире и вообще в России понемногу начинают исчезать. Так, практически уходит из жизни обряд «разувания» невестой жениха. Во многих деревнях парни в случае отсутствия у девушки целомудрия, хоть это и случалось редко, прикрывали ее, «Придут утром проверять, - рассказывала М.М. Демина, уроженка деревни Мокеевка, - если нечестна, жених упрашивает: не позорьте. Даст проверяющим литр вина, они и бьют горшки-то как положено. Бывало, парень с этой целью надрезал палец и мазал рубаху подруги».
Появилась целая серия обрядов, где уже женщина заявляет о своем желании управлять хозяйством. Вот только некоторые из них: «Невеста из-под венца садится с женихом в сани и в первую очередь старается за вожжи ухватиться, чтобы главной быть». «В церкви под ноги молодым холст стелят, и они на него встают. Кто быстрее встанет, тот и главный. Свечки поднимают, кто выше поднимет».
А в деревне Головино был записан вообще анекдотичный случай: будущий муж, 1897 года рождения, очевидно, осознавая, что одержать верх над женой ему вряд ли удастся - и умом она его превосходила, и силой, и трудолюбием, - решил прибегнуть к помощи попа. Уповая на религиозные чувства своей будущей спутницы, обратился к священнику перед венчанием: «Ты погрознее да погромче произнеси - жена да убоится мужа своего, - а я тебе за это стакан водки потом налью». А ведь несколько столетий назад эти обряды строго соблюдали даже лица высшего сословия. Так, из документов известно, что муж Елены Ивановны - дочери Ивана III - литовский князь Александр после брачной ночи (венчались они в 1492 году), когда она вернулась из бани, потребовал ее порты.
СВАДЬБА ВО ВЛАДИМИРЕ - история традиционного русского свадебного обряда и элементов свадебной церемонии